Анонсы событий

«Гаврилинские «Перезвоны» — это и образ,
и явление, и целое понятие современной
русской художественной жизни...»
А. Золотов

В. Гаврилин создавал "Перезвоны" в течение 1981-1982 годов, вдохновленный творчеством Василия Шукшина. Частично материал был опробован в качестве музыкального сопровождения к постановке пьесы Василия Шукшина «Степан Разин».

Впервые «Перезвоны» прозвучали 17 января 1984 года в Ленинграде и 12 февраля того же года в Москве (до этого звучали отдельные фрагменты) в исполнении Московского камерного хора, хора студентов ГМПИ имени Гнесиных, дирижировал произведением Владимир Минин.
Режиссер пьесы, Михаил Ульянов уговорил Валерия Гаврилина дать согласие на использование музыки в спектакле.

«Если и есть что-то в спектакле поистине русское, могучее и разинское - то это музыка Гаврилина!»,
так отзывался Ульянов об этом совместном опыте.

«Перезвоны» В. Гаврилина — произведение уникальное, это вершина его творчества и музыкального наследия советской эпохи.

Оно не знает аналогов — общительное, мелодичное, задушевное, как русская протяжная песня, как любимая композитором родная северная природа, «Перезвоны» обладают той же притягательностью, что и лучшие сочинения Свиридова, духовным наследником которого Гаврилин, безусловно, был.

Симфония воспринимается как музыкальный символ судьбы России в трагичном для нее XX веке. Хор возвращается к своему первоначальному назначению — быть инструментом духовного совершенствования человека.

При первом же знакомстве произведение завораживает спокойно льющимся светом. Из простых и знакомых интонаций, песенной мелодии и сочного, образного слова соткана их поэтическая материя. Автор обращается к сокровенным тайникам души человеческой, к живущим там от рождения и до смерти Красоте и Добру, Гармонии и Справедливости — к вечным человеческим ценностям.

Из пестрой мозаики картин и жанров складывается грандиозная фреска истории человека и народа, их общей судьбы, возникает «голос народной жизни во всем ее многообразии».

Здесь и массовые народные сцены, и монолог героя, осмысляющего простые и вечные истины человеческого существования, а рядом колоритные, как бы выхваченные из самой жизни и запечатлевшие ее красоту поэтичные зарисовки посиделок и вечёрок, грустно-озорные частушки, завораживающая картина вечерней природы и таинственных ночных видений. Но всё это зыбко, ассоциативно... словно пришедшее из далёкого сна.

«По прочтении Шукшина» — такой подзаголовок дал своему сочинению Валерий Гаврилин.

«Все написанное им предельно искренне, бескомпромиссно, полно любви к человеку и к родной земле, — писал Гаврилин. — Так и выстраивается «действо»: начало и конец — трудная Дорога. А в середине — свет. Он есть и будет в жизни всегда. И всегда будет любо выйти на простор, взглянуть, как велика и прекрасна русская земля. И как бы ни менялся мир, есть в нем Красота, Совесть, Надежда».
Особенное место произведение занимает в хоровом искусстве. Сам композитор называл его «хоровой школой», имея ввиду технические и выразительные трудности партитуры, подвластные лишь очень опытному коллективу. Соло гобоя олицетворяет страдания одинокой души. На контрасте хоровых и сольных номеров еще острее заметно одиночество человека перед жизнью и судьбой.

Гаврилин, работая над «Перезвонами», продумывал многие сценические элементы. Ему хотелось, чтобы хор, обычно статично расположенный на сцене, не только пел, но делал движения, жестикулировал, приближая действо максимально к театральному воплощению. Но в рамках филармонии подобное исполнение невозможно.

Сегодня «живое» исполнение столь масштабного произведения – большая редкость. Зато его гораздо легче с ним познакомиться в аудио- или видео-записи. Время, прошедшее с момента написания «Перезвонов» ничуть не умалило его художественной ценности. Напротив, Гаврилин задал новую, доселе невозможную планку. «Перезвоны» Гаврилина – по-настоящему реликвия для русской культуры, утерять ее важность – значит, отступить от своей истории и важных исторических персон.

«Останется немногое, — говорил Георгий Свиридов, — но музыка Гаврилина останется».

«Это был русский Шуберт, — сказал Сергей Баневич. — С Гаврилиным умер последний романтик в музыке»

Еще одно произведение, не менее поражающее своей красотой и монументальностью - Концерт для хора Альфреда Шнитке на стихи Григора Нарекаце.



Альфред Гарриевич Шнитке(1934-1998гг.) - Советский и немецкий композитор, педагог и музыковед. Заслуженный деятель искусств РСФСР. Он один из крупнейших композиторов XX века, уже вошедший в разряд классиков на века. Еще при жизни его начали называть гением. Ключ к пониманию секрета его творческой личности Шнитке заключается, по нашему мнению, в высказывании А. Шнитке о другом музыкальном гении XX века, Святославе Рихтере:

«Может быть, он столь велик как пианист именно потому, что он больше чем пианист,— его проблемы располагаются на уровне более высоком, чем чисто музыкальный, они возникают и решаются на стыке искусства, науки и философии — в точке, где единая, еще не конкретизированная словесно и образно истина выражается универсально и всеобъемлюще….».
Хоровой концерт на слова Григора Нарекаци (без сопровождения) стал лучшим творением композитора в сравнительно недавно освоенном жанре религиозно-медитативной музыки.

Концерт на стихи Г. Нарекаци сложился не сразу. После российской премьеры кантаты «История доктора Иоганна Фауста», где такое важное участие принял Валерий Полянский, дирижер решил не оставлять композитора своим вниманием. Он стал настоятельно просить, чтобы тот написал сочинение чисто хоровое. Шнитке, однако, идея казалась весьма сомнительной: он сам был по училищному образованию хоровиком, помнил, что там была за музыка. Но Полянский постоянно приглашал Альфреда Гарриевича на свои концерты, где исполнялись произведения Бортнянского и другая русская духовная музыка; беседуя, обращал его внимание на такие крупные хоровые формы, как «Литургия» или «Всенощная» Рахманинова, «Мессия» Генделя. И это подействовало: внезапно Шнитке за один вечер-ночь сочинил Три духовных хора («Богородице Дево, радуйся», «Господи Иисусе», «Отче наш»).

Полянский же — свое: а почему только три? где полная литургия? Наконец Шнитке «отчитался»: нашел гениальный текст — религиозные стихи средневекового армянского поэта Григора Нарекаци.

В 1984 году была сочинена третья часть будущего концерта. Премьера произведения на стихи армянского поэта под управлением Полянского состоялась в том же году в Стамбуле, в бывшем православном соборе Св. Ирины. Успех был настолько огромным, что турецкая сторона попросила повторить исполнение. По-иному получилось на родине. Когда Полянский попытался вставить новое сочинение в свои концерты в Рублевском музее в Москве, ему стали мешать, поскольку сие — «не русская музыка». Но дирижер все же третью часть концерта Шнитке там исполнил.

Весь четырехчастный Хоровой концерт был закончен параллельно с Альтовым в июне 1985-го. Великий книгочей, Шнитке (в 1984-м) обнаружил необходимый текст в томе «Армянская средневековая лирика» (Библиотека поэта. — Л., 1972, 2-е изд.; перевод Н. Гребнева), остановившись на третьей главе из «Книги скорбных песнопений».

Автор книги, Григорий Нарекаци (или Нарекский),— выдающийся средневековый религиозный писатель и поэт (951—1003), живший в царстве Багратидов, создатель известного армянского молитвенника («Нарек»). Впечатляет, как в гармонии с величайшим литературным творением христианской Армении в музыке прослеживается определенный консерватизм, привязанность к канонам той традиции, в которой сложилась ее религиозная аура.

Удивительно, какую эмоциональную тональность уловил Шнитке в этой высочайшей духовной поэзии.

Во всех четырех частях концерта выдержан тон песен средневекового поэта-монаха, в котором соединяются скорбь и возвышенность, углубляющие друг друга и замкнутые в этом единстве. Возвышенность нигде не переходит в человеческую радость или ликование — чем сильна, например, духовная музыка И.С. Баха.

Скорбь не перерастает в экспрессию человеческого страдания — как опять же характерно для Баха. Сумрачная печаль кающегося пронизывает всю музыку концерта, независимо от того, идет ли в слове восхваление Всевышнего, наполняет ли его «скорбь черная до края» или выражается упование на святое благословение. В этом тоне «священных элегий» Шнитке развертывает свою длительную музыкальную речь — на сорок семь минут.

Альфред Гарриевич в своем новом, масштабном хоровом произведении опирался на собственный опыт новой простоты: ведь он дал жизнь Реквиему, также выдающемуся духовному хоровому сочинению. Имея колоссальные знания по музыкальной стилистике, композитор органично сплавил теперь элементы музыки, идущие от традиций разных стран и эпох. Замечательным эхом отозвались, прежде всего, богатейшие сокровища русской духовной музыки — той, которую композитор в изобилии слышал в исполнении хора Полянского.

О прямом влиянии настроя текста Шнитке сказал:

«Я написал ту музыку, которую вызвал этот текст, а не ту, которую хотел сам» Это — область духа крещеного человека, христианина, получившего внутреннее, моральное право написать музыку «от Твоего служителя. Аминь».
Здесь и традиционная русская манера «сплошного пения», идущая от долгих, «равнинных» песнопений знаменного распева. И благоговейная стройность аккордов и виртуозная техника многоголосия — от духовных концертов Бортнянского и русских литургий. Шнитке прибавил еще и элементы как бы армянского колорита — но какие? Типично кавказские звучания кварт и квинт, свойственные при этом и совсем другой культуре: раннему европейскому многоголосию,— которыми, скажем, Леонин в XII веке услаждал слух прихожан Собора Парижской Богоматери.

Хоровой концерт Альфреда Шнитке, написанный на вдохновенный текст поэта-монаха, судящего себя строгим судом совести, выдержанный в религиозно-сосредоточенном тоне покаяния, стал кульминационным духовным «аккордом» в творчестве композитора. Долгая продолжительность приблизила его к литургии.

Появление хорового концерта А.Шнитке имело огромное значение для того времени, сам он об этом пишет:

«Но только сейчас, несмотря на чудовищную тревожность нашего времени, когда опять происходит обновление, возникающее по разным причинам и на Западе, и у нас, и религиозное, и общее, ощущается нарастающее проявление веры.... Я имею в виду, что вернулось в человеческую душу сосуществование двух начал, в котором одно является продолжением другого,- трагическое может полноценно существовать, лишь когда есть и экстатическое, светлое, иначе человек опустошается. Не могу сказать, что уже подошел тот, равновесный виток спирали, но поворот уже появился, хотя еще никак не утвердился. Это — счастье нашего времени, но никак не гарантия его необратимости».

Солистка - Татьяна Прокушкина.

Художественный руководитель и дирижер — Татьяна Гринь.

Начало концерта — 18:30.

Цена билета: 300-400 рублей.

Билеты можно приобрести в кассе Центра классической музыки по адресу: ул. Большая Московская, 28 (тел. 32-27-71, 32-63-65).