Новости

- Здравствуй, Артем.

- Привет.

- У тебя в руках то, что ты получил на прошлой неделе после концерта. Что это, расскажи, откуда, и за что тебе такая награда?

- Это тот самый знак Союза журналистов России, почетный знак. Он называется «За заслуги перед профессиональном сообществом». Вот он интересно выполнен в форме креста. А в центре — первый номер газеты «Ведомости», которую начал Петр I издавать. Само вручение было достаточно неожиданным для нас. У нас был концерт совместно с московской пианисткой Екатериной Державиной. И на последний концерт приехал Георгий Каретников — наш давний знакомый, журналист, легендарный звукорежиссер, который писал великих музыкантов еще в советское время. Он продюсер, общественный деятель. Когда мы с ним познакомились, он был замом главного редактора радио «Культура». Мы с ним делали не один проект. Это и Метнер-фестиваль во Владимире совместно с Борисом Березовским. Это и концерт памяти Анны Политковской. И задолго до этого Георгий Николаевич приезжал, писал оркестр для одного проекта, с хорошим солистом. Тогда мы удостоверились в том, что можно очень качественные записи делать в нашем зале. Собственно, об Анне Политковской речь и пойдет, потому что Георгий Николаевич следующую историю рассказал со сцены: что когда был бал прессы в Москве Союза журналистов, то председатель Союза журналистов Богданов совершенно неожиданно вспомнил Владимир, губернаторский оркестр, прозвучала фамилия Маркин. И вспомнили, как в 2007 году мы были первыми, кто провел мероприятие — большой концерт памяти Анны Политковской.

- В Центре классической музыки?

- В Центре классической музыки, да. Этому предшествовала история, когда все московские залы, и все московские коллективы, видимо, побоявшись, отказались от этого проекта. Мы провели его здесь. Потом конечно эта линия продолжилась. Сейчас в Москве такие концерты проводятся, и памяти погибших журналистов, и памяти Анны Политковской. Но мы были первыми. Нас вспомнили. И, так сказать, по совокупности заслуг нас решили отметить вот этим знаком. Это было приятно. Это было неожиданно.

- Вас, или тебя лично?

- Знаком — меня лично. Но есть еще такой приз, не буду выносить — он тяжелый, бронзовый бык. И как сказал Георгий Николаевич, это такой приз, который прилагается, это приз за честность. Он сказал интересную фразу со сцены, что есть партии справедливые, есть партии единые, а есть гражданское достоинство — оно внепартийно. Это за честность в профессии и за гражданскую честность.

- А ты не интересовался, много владимирцев обладают таким знаком?

- Насколько я знаю, ни один.

- Ну, теперь один.

- Ну, теперь один есть, да. И интересно, что в музыке были названы фамилии Башмета, и Александр Рудина — замечательных музыкантов, дирижеров. И еще там несколько человек из музыкального сообщества обладают такими наградами. Но я считаю, что это награда не только моя, но и награда оркестра.

- Получается, что это за твою гражданскую позицию, за какие-то действия в гражданском, общественном поле?

- Мы, кстати, опасались. То есть, я согласился-то сразу, потому что и хорошие были солисты для этого концерта, их сюда привезли.

- Это в 2007 году?

- Да, в 2007 году. Элемент опаски был. Но никаких последствий не было, и руководство достаточно лояльно посмотрело на этот проект.

- Слушай, но обычно получается так, что люди творческих профессий очень сильно отстранены от общественной деятельности, от политической деятельности. Ты же, наоборот. Мало того, что ты отмечен таким знаком, ты ведешь активную гражданскую деятельность во Владимире по защите исторического центра. Ты депутат владимирского горсовета. Зачем тебе это надо, когда твои коллеги чаще всего отстраняются от политической и общественной жизни? Почему ты этим занимаешься?

- Вообще в России в настоящее время многие деятели искусств вовлечены — некоторые искусственно, некоторые — опять же выражая свою гражданскую позицию. Кого можно назвать? Максима Виторгана — актера. Поэта и писателя Дмитрия Быкова. Михаила Ефремова. Я не думаю, что кто-то вовлек искусственно. Эти люди сами сочли нужным как-то высказаться. И Лия Ахеджакова, и Олег Басилашвили. Что касается нас, то уже пятый год я не только главный дирижер губернаторского оркестра, которому в этом году, кстати, 15 лет исполняется, но и директор Центра классической музыки — немаленькой организации, которая располагается в нескольких зданиях, в которую входит помимо губернаторского оркестра и хоровой коллектив — камерный хор, и капелла мальчиков, и солисты. Организация, которая занимается сотрудничеством с выдающимися музыкантами России, международного масштаба также. То есть я уже вышел за рамки профессии, поскольку являюсь еще и, скажем так, топ-менеджером этой государственной организации.

- Но все равно это связано с культурой, с твоей непосредственной творческой деятельностью, так или иначе.

- Да, но мы, тем не менее, находясь в историческом ядре, в историческом центре, и проведя успешно тяжелый процесс реконструкции исторического памятника в центре, и будучи завязанными на какие-то соседские отношения с бизнесом, с другими госучреждениями, с госструктурами, мы в принципе уже несколько за рамки культуры выходим, и достаточно серьезно. И что касается депутатства: во-первых, было очень доброе предложение от человека, я его называть не буду — многие догадаются, которого я очень уважаю во владимирской политике. К которому с огромным уважением, я знаю, относятся многие владимирцы, политики, включая оппонентов политических. Я начал размышлять после этого предложения. И уже мои личные мотивы какие включились — и мои личные, и мотивы как руководителя государственного учреждения культуры — захотелось расширить вот этот опыт, который мы здесь успешно реализовали. То есть, закончили вот эту реконструкцию, открыли в историческом центре востребованный зал, интересный. Зал, который пользуется огромным успехом у музыкантов, у солистов выдающихся, таких как Денис Мацуев, Николай Луганский, который к нам приезжает, Никита Борисоглебский, пианисты, скрипачи, которые рады сотрудничать с оркестром именно в этом зале. Захотелось вот этот опыт положительный расширить до масштабов… Ведь когда мне было предложено несколько округов избирательных на выбор, я выбрал округ тот самый, в котором я работаю, по соседству с которым я живу. Округ, который именно историческое ядро в себе как бы и объемлет.

- И пошел на выборы.

- И пошел на выборы. Дело в том, что еще мой отец активно занимался благоустройством исторического ядра, потому что вот эта пешеходная булыжная мостовая на улице Георгиевская — это его заслуга. Это был когда-то такой единый комплекс с Георгиевским храмом. И это был такой уголок старого Владимира. «Улица, фонарь, аптека», которая к сожалению уже не аптека. Георгиевский храм, который был театром хоровой музыки, потом — центром хоровой музыки, и где зародился губернаторский оркестр 15 лет назад. Мощеная мостовая. И мы сейчас что видим — городское руководство возвращается к этой идее — идее пешеходных зон.

- Они периодически это делают.

- Да. То есть, мысль была правильная. И мы уже тогда выходили за границы своей организации культуры, пытаясь создать вокруг нее среду историческую, которая соответствовала бы духу древнего города Владимира. Вот такие были мои мотивы. Захотелось это расширить до масштабов округа, захотелось эту среду сделать еще шире. Захотелось что-то сделать для исторического ядра, которое у нас, мягко говоря, не в порядке уже давно. Потому что было когда-то управление реконструкции исторического ядра, был план реконструкции. Без федерального софинансирования, как нам все время говорят, он отложен. Мы регулярно видим один другого хлеще градостроительные планы владимирские.

- Смотри, прошло уже без малого два года, как ты депутат. Удалось что-то сделать?

- Как ни странно, какие-то вещи удаются. Во-первых, удалось выиграть эти выборы вопреки всему. Достаточно обладать скромными ресурсами в отличие от противников. Это уже удалось, то что люди поверили. И в первую очередь, это все-таки работа с людьми. Люди идут. Помимо того, что здесь исторический центр, и масса памятников, здесь еще, как это можно назвать… владимирский Южный Бронкс. Это квартал трущоб, где живут люди. Дома, которыми никто давно не занимался — ни управляющие компании, никто. Это бомжатники, в которых жить невозможно. И где живут категории населения не только те, кто входит в группы риска всевозможные, но и вполне приличные люди. Их здесь очень много. Они живут в ужасающих условиях. Люди чего-то ждали — какого расселения. Когда заработает план реконструкции исторического ядра. Он так и не заработал. Он был поквартально разбит. И люди идут с этими просьбами, проблемами.

- Идут к тебе.

- Да. Нет, они идут не только ко мне. Они идут и приемную партии Единой России, но оттуда их почему-то направляют ко мне. Уже несколько было таких прецедентов. Они говорят: "вот мы были в партийной приемной, в приемной лидера партии, но нам сказали: «идите к Маркину». Я не сочиняю.

- Тяжело быть депутатом городского совета?

- Тяжело в том плане, что когда начинаешь все это близко к сердцу принимать — боль людей, их проблемы, когда к ним приезжаешь и видишь: они живут в таких страшных условиях без удобств абсолютно. Очень сильно, я помню, переживали по поводу бабушки из Лакинска. Здесь таких бабушек в каждом доме несколько. И не только бабушек. Молодые люди, дети — все они живут в подобных условиях. То есть, не заработала вот эта система.

- Какое количество людей тут живет?

- Огромное количество.

- Приблизительно можешь сказать?

- В историческом ядре? вот, собственно говоря, в частном секторе — в очень неблагополучной зоне — несколько тысяч людей.

- Но хоть как-то удается им помочь?

- Удается и удается выходить на диалог с городом. И удается приводить наших «отцов города» в эти места. Мы вместе их возим, смотрим. Большая Московская, 73Б — совершенно ужасающий дом. Это напротив вокзальной арки. Собственно говоря, турист, приезжая во Владимир, первое, что он видит — вот эту вот халупу страшную. Он видит этот бомжатник. Он видит категорию населения, которая там проживает. Они разные. Вот и весь туризм. Удается выводить людей на расселение. И даже какие-то варианты подбирать. Но здесь мешает один серьезный вопрос, я намерен его на городском совете озвучить — город уже второй год практически не принимает участие в федеральной программе «Расселение ветхого жилья».

- Почему так происходит?

- Не было заявок. Когда я получал сведения в департаменте ЖКХ администрации области, мне сказали, что раньше эта работа велась регулярно. Я вообще на эту тему вышел как: я открыл Московский комсомолец и увидел, что в Меленках, поскольку есть федеральное софинансирование, программа работает, строятся дома. И люди из своих развалюх переселяются в нормальные дома. Я подумал: почему она не работает во Владимире? Я обратился в департамент ЖКХ, где мне было сказано, что раньше город участвовал регулярно в этой программе. Строились дома, и процент расселения был достаточно большой. А сейчас это буквально несколько квартир в год. Эту тему я хочу поднять на городском совете и выяснить почему мы в этой программе-то сейчас не задействованы? Возможно, все дело в том, что часто менялись руководители управления строительства и архитектуры.

- Не успевали подать?

- Может быть, просто не успевали, да. Потому что это было такое «мелькание кинокадров», что не успеешь выучить, как зовут одного — на трибуне уже другой. Но сейчас есть у нас и главный архитектор, и все. Я думаю, что надо каким-то образом в эту программу включиться. И активно включиться.

- Такая активная деятельность не несет ущерба творческой, профессиональной?

- Она очень серьезно организует. Потому что время планируешь вплоть до минуты, до секунды. Никакого намека не может быть, знаете как у музыкантов — ну, завтра к концерту приготовлюсь — такие богемные моменты. Но когда ты знаешь, что у вот этот тебя час, и ты должен к репетиции подготовиться, к новой программе, и выйти к оркестру готовым. А в этот момент ты должен провести переговоры с солистом, а здесь пообщаться с журналистами, потому что потом будут встречи с избирателями, будет городской совет или еще что-то, то организовываешься. Просто выходишь на более высокую степень организации. Но иногда бывают накладки. Не всегда удается на городских советах бывать. Каюсь. Концерты мешают. Концертов очень много на самом деле. Но стараюсь всегда быть в теме проблем. На общении с людьми — с избирателями — это не сказывается.

- Какой-то итог уже проводит промежуточный? Не за горами следующие выборы. Будешь продолжать депутатскую карьеру?

- Мне бы скорее хотелось бы больше на общественных началах этим заниматься. Дело в том, что моя позиция: на муниципальной уровне вообще никакой политики быть не должно. Мы видели во Владимире два года назад. Мы это видим сейчас в Кольчугинском районе. Мы это видим в других точках. В Александрове в том числе. Ну какая может быть политика на муниципальном уровне, когда здесь проблемы: ЖКХ, расселение, строительство дорог. Это хозяйственные вещи, и ими должен заниматься хороший грамотный хозяйственник-профессионал вне зависимости от того, красный он или белый. К одной он политтусовке относится, либо к другой.

- А ты красный или белый? Ты говоришь, что не должно быть политики, но, тем не менее, ты состоишь в политической партии КПРФ в горсовете.

- Да. Что касается политических взглядов — они у меня левые достаточно, в меру. Что касается партийности, я не являюсь членом ни одной партии. Это тоже принципиально. На выборах задавались такие вопросы. Партия моя — это музыка. Музыка — лучшая политика. Я с партийной работой, в принципе, к счастью, не связан никак. Ну а факт выдвижения от КПРФ я расцениваю так: если бы меня выдвинуло общество слепых, или общество хромых, это не значило бы что я хромой или слепой сам. КПРФ достаточно крупная общественная сила. Это вторая по численности партия. Партия с достаточно серьезным влиянием. Партия, которой верят. За которой идет достаточно серьезная часть общества. Эта часть общества меня и выдвинула.

- А то, что они находятся, вот эти партии, во фракции горсовета — не перенасыщает ли муниципальную жизнь политикой?

- Перенасыщает. Я считаю, что политики вообще не место на муниципальном уровне. В принципе не место. Не должно быть никаких фракций. За тебя проголосовали избиратели, да, и вот эта списочная тема тоже все время беспокоит, потому что один депутат выбывает, появляется другой. Все время думаешь — а кто тебя выбирал-то? Кто за тебя голосовал? Потому что я знаю, кто за меня голосовал. Это конкретные люди, избиратели моего избирательного округа, который практически весь находится в Октябрьском районе. Я знаю этих людей. Я с ними общаюсь, я с ними работаю. Мой взгляд на это таков, что должен горсовет все-таки из одномандатников состоять, которые конкретно несут ответственность перед конкретными людьми. А не перед партией, и, так сказать, аморфно. Что касается политики, на самом деле, если крепкий хозяйственник, какая разница к какой партии он принадлежит. Я думаю, в масштабах региона первое лицо региона — губернатор. Я думаю, что губернатор это в первую очередь серьезный хозяйственник, который работает со всеми хозяйственными сферами региона, который работает с инвесторами, с инвестициями, стратегически. И совершенно не важно, к какой политической силе он принадлежит. Это как религия. То есть, давай еще сделаем партию католиков, православных, иудеев, мусульман, еще кого-нибудь. Тебе вот важно, какого вероисповедания губернатор Владимирской области?

- Мне абсолютно неважно. Главное, чтобы он работал.

- А его партийность?

- Это сложный вопрос.

- Да, если мы учтем тот факт, что до недавнего времени эта фигура назначаемая, это высший государственный чиновник региона, которому оказал доверие президент, назначив его. Оказал доверие за какие-то хозяйственные, практические, человеческие качества. А не за партийность. А партийность, особенно когда она используется в плане социальных лифтов, ради карьеры, это как вера. Как можно выйти из католической и вступить в православие, потому что там быстрее сделаешь карьеру? То есть, это из какой-то такой же сферы.

- Вопрос немножко о другом. Какое твое любимое место в городе, или любимые места? Есть такие?

- Мое самое любимое место во Владимире находится по адресу: Большая Московская, 28. Это Центр классической музыки, где мы и находимся. Это памятник архитектуры 18–19 веков. Он строился, перестраивался. Он был двухэтажный. Это так называемый дом купца Куликова. Это здание, на реконструкцию которого, скажем так, более 10 лет жизни положил мой отец. Которую я завершил, считаю что успешно. Это здание, где мы знаем каждый метр. Где мы какую плитку укладывали. Где мы меняли какие-то конструкции. Где мы какие двери ставили. Плюс это здание, которое находится, я считаю, в самом прекрасном месте города Владимира. Вот в этой точке от Золотых ворот до Соборной площади. Одновременно это еще и то место, которое в самом безобразном состоянии у нас находится.

- До сих пор?

- До сих пор. Потому что если посмотрим на фасады вот этого, скажем так, пятачка, мы что увидим? Мы увидим, что приемная президента России великолепно реконструирована, отреставрирована — ну не могло быть здесь иначе. Мы гордимся нашим зданием, нашим фасадом Центра классической музыки. Я считаю, что это одно из самых красивых зданий сейчас в историческом центре. А дальше — Дом дружбы, где опять же блестяще проведена реконструкция. Все остальное, куда ни посмотри, это какая-то разруха. И муниципальные здания, и здания, которые отданы в частные руки, которые куплены владельцами, которые находятся в аренде,— это все безобразно содержится. Достаточно вот этой свалки будущей, так называемой муниципальной стоянки, вот этой глобальной свалки у Картофельного папы. То есть, турист не дай бог пойдет вечером гулять по Владимиру, и будет уворачиваться от пустых бутылок, которые из клубов летят, обходить драки, обходить километрами «Пятый элемент». Тут Александр Всеволодович Разов все время в каждом выступлении говорит, что с «Пятым элементом» надо что-то делать. Хорошо он пойдет днем. Но если он заглянет в любую из подворотен, что он там увидит?

- Ты даже о любимых местах не можешь говорить, не переходя на проблемы. Ты такой настоящий депутат.

- Я же здесь еще и живу. Я хожу по этой улице. 25 лет я живу в доме рядом с Золотыми воротами. Это тоже памятник архитектуры. В доме, который связан с именем Герцена. То есть, я здесь знаю практически и жителей всех, и проблемы. Здесь же находится и Георгиевский храм, с которым мы сейчас в партнерских отношениях. Который я 4 года назад передавал Епархии. То есть заканчивал передачу Епархии. Здесь же находится наш Спасский холм, о котором столько сказано так много. Который тоже, кстати, одна из любимых точек. Я люблю там бывать. Я люблю идти на работу по улице Георгиевская, и обязательно я делаю петлю. Если раньше там глаз да глаз нужен был — не собирается ли там кто-то строиться, а иногда просто в лирическом настроении пройдешься там, вспомнишь. За Спасским холмом мы присматриваем, и я беспокоюсь за его будущее. А потом там просто приятно бывать. Если там будет сделано красивое благоустройство, если там будет стоять памятный знак… я не знаю с чего все взяли, что проект Голубева подразумевает какую-то там конную фигуру, или князя с иконой. Ничего не подразумевает. Это проект благоустройства этого места в первую очередь. А уж это будет знак или памятник — это уже отдельная тема абсолютно. Там просто приятно бывать. Приятно со склона посмотреть на Печерский холм, на Успенский собор.

- Ты за два года, да и раньше во время своей работы, познакомился с проблемами города, и со способами их решения. Кто вообще должен участвовать в решении проблем городских? Как это должно происходить?

- Я думаю, что это должна быть крепкая, дружная и единомыслящая связка городского совета, городской администрации, и общественности. Причем здесь не должно быть вообще никакой политики. Политика должна быть одна: любите свой город, или не любите свой город. Не должно быть, мне кажется, поисков — ну кому бы что сдать в аренду, кому бы что продать, или что-то там припрятать. Где социальная ответственность государства? Где социальная ответственность муниципалитета? Кстати, на Зебра-ТВ висит опрос последний: сдать в аренду и не сидеть как собака на сене?; или сдать в аренду на лучших условиях?; или все-таки город должен научиться эксплуатировать эти здания? То есть, к городу относиться как к бизнес-проекту — это немножко не то.

- Ты считаешь, это возможно, что муниципалитет вдруг научится объективно управлять своей собственностью?

- Не этот, так следующий научится. В этом задача общественности и состоит. И хотелось бы, кстати, чтобы лучшие представители общественности все-таки попадали в депутаты. Чтобы у нас депутатский корпус не был советом директоров крупного и среднего бизнеса. Я понимаю, эти люди нужны. Они успешны. Что касается, кстати, фракций, я общаюсь, дружу с представителями разных фракций. Многих из них уважаю, не обращая внимания на партийность. То есть, эти люди там нужны. Многие из них. Потому что они обладают колоссальным опытом. Они успешны. Они ответственны. Потому что они несут на себе груз управления своими крупными и средними частными предприятиями. Но это не должно быть таким тотальным принципом, какой мы сейчас видим. Должны представители общественности, культуры, искусства — они должны быть в горсовете. Либо они должны играть важную роль в общественном совете.

- Которого пока не существует.

- Которого пока не существует, который должен быть.

- Артем, чего не хватает городу Владимиру? Остро не хватает. Каких-то, может быть, вещей, мест, явлений?

- Я думаю, не хватает ясного понимания: а что же с городом делать? Вот такая простая вещь. Ясного и четкого понимания. Вот Спасский холм тот же. Это же все равно будет рефреном. Мы эту тему не оставим ни здесь, нигде. Спасский холм прокуратура отвоевывает через суд и передает его в муниципальную собственность. Эта проблема только сейчас вскочила? Мы же все время говорили, и городу говорили: мы хотим здесь то-то, мы видим здесь се-то. Ребята, это все частная собственность, расслабьтесь. Вдруг это перестает быть частной собственностью, и видишь какую-то растерянность- а что теперь с этим делать? Начинать сначала что ли? Эта тема звучала.

- Ну да, они отпихивались всеми силами.

- Я ожидал, что будет такая радость — наконец-то город получает обратно ту территорию, серьезную интересную территорию, знаковую территорию, брендовую территорию. Звучало столько идей! Давайте соберемся и обдумаем, что же там будет.

- Такой реакции не было?

- Нет такой реакции. Вот что и хотело бы — ясного понимания. А что видишь все время? — Кому бы сдать в аренду. Никто не берет. Да еще и версии звучат, что виноваты общественники. Что после истории со Спасским холмом бизнес не хочет брать ничего в аренду. Ай-яй-яй.

- Ну, видимо, у бизнеса на это свои какие-то причины.

- Я думаю, что у бизнеса на это бизнес-причины и есть. Это когда у нас крупный бизнес считался с мнением общественности? Ты такие моменты припоминаешь?

- Откровенно говоря, нет.

- Тот же Спасский холм. Мы все помним, как звучало, что: «Это моя частная собственность, я сделаю на ней то, что нужно. А вы, ребята, отдыхайте». А теперь этот бизнес боится, что там Роман Евстифеев, или Артем Маркин, или Алексей Шляпужников придут и скажут: «Так, там было стойло коня Андрея Боголюбского. Не трожь!».

- Я в это не верю, откровенно говоря.

- Не надо доводить до абсурда. Какие-то вещи город может и должен брать на себя. Ведь взяли Дом офицеров? Да. С Кругозором процесс хоть медленно, но идет. Это концертный зал Эдуарда Митрофановича Маркина — капелла мальчиков. Хотелось бы, чтобы он и дальше шел.

- Были разговоры о том, что вроде есть место под летнюю площадку концертную.

- Да, и был проект очень красивый. С вырубкой хаотично растущих зеленых насаждений — кусты, деревья. Открывался бы великолепный вид за заклязьменские дали, на Успенский собор. Проект этот СМИ показывало. Проект очень красивый. Но случилась не очень хорошая ситуация у Эдуарда Митрофановича с соседями, с которыми сейчас, насколько я знаю, разбираются — законны ли их постройки, пристройки там во дворе.

- То есть, этот проект сейчас заморожен, получается?

- Пока заморожен. Эдуард Митрофанович, хотя являлся пострадавшей стороной, был обвинен в самоуправстве. Хотя его можно понять. Потому что человек хотел, чтобы там поставили красивые ворота. Но он не хотел, чтобы там был проходной двор и общественный туалет. Или нарко-точка какая-то очередная. А Эдуард Митрофанович такой человек, я в принципе тоже такой же, мы лично везде пройдем, все запрем, посмотрим, чтобы было везде чисто, не было нигде посторонних. Все ли так эксплуатируют собственность частную, или которая у них в аренде находится? Думаю, что нет. Иначе не было бы проблем со свалкой возле Картофельного папы, где бизнесмены спихивают друг на друга — кто будет вывозить мусор, и сколько, и у кого какие нормативы. Я думаю, что Эдуарда Митрофановича надо было отметить и похвалить за такое радение о муниципальной земле, о муниципальной собственности. Пока проект заморожен. Я думаю, надо размораживать. И в принципе мы много обсуждаем стратегию развития исторического ядра, стратегию развития города, но историческое ядро — флагман. Вот какое оно будет, такой будет и город. Мне понравилась фраза на одном из круглых столов Светланы Мельниковой: «Дайте нам карту, покажите что продано, что в аренде, а что муниципальное? Где мы можем вообще о чем-то пофантазировать? Покажите нам эти точки». Я думаю, что это именно точечная такая была бы карта.

- То есть, все продано? Все сдано в аренду?

- Я надеюсь, что еще не все. Но карта была бы вся точечная, и эти точки мы все знаем. Например, дом художников на Княгининской, где благодаря поддержке главы администрации Андрея Станиславовича Шохина мы сдвинули тему с ремонтом этого здания, привлекли внимание управляющей компании. Человек реально помог.

- Кроме Княгининской.

- Это кузница. На Георгиевской. Было паломничество — женихи, невесты. Была идея улицы мастеров на Георгиевской, где опять идеи звучат, потом куда-то они пропадают. Идея в доме, где я проживаю, где Эдуард Митрофанович проживает, где творил Борис Французов — идея музея. Так и не могу понять есть музей, или нет музея. Я подвожу все к точке вот этого дворика кинотеатра Кругозор бывшего. Все время говорю — одной загаженной территорией будет меньше. Будет красиво. Не надо все открывать, сносить все заборы. Многие люди позаботились о том, чтобы не было шпаны, хулиганья, чтобы пустые бутылки никто не разбрасывал. Нам надоело шприцы вокруг Георгиевского храма собирать вместе с прихожанами. Звучит эта тема. Я ее перед УВД ставил городским. Усиленное патрулирование, да, оно проблем не решило. Не надо все время все держать открытым. На День города, на какие-то праздники открыть, погулять, послушать концерт, насладиться этими видами. Сделать какой-то режим посещений. Но одной замечательной точкой, опять же брендовой для города, стратегической, было бы больше. А здесь получается — вот там кто-то какое-то самоуправство развел, а давайте мы заморозим. Я считаю, что это неправильная тактика.

- Ну и традиционно под занавес наших бесед задаю гостю короткие вопросы. Какую последнюю книгу ты прочитал?

- Ну не одну, а ряд книг. Открыл для себя серьезно творчество Набокова. Читаю все подряд. И русского периода, и американского периода. Может быть, это консервативно, по-моему, это последняя русская литература такого уровня — уровня Толстого, Достоевского. А также русская философия. Есть мнение, что она не в философии заключена, а в литературных трудах великих писателей наших.

- Какое для тебя самое главное открытие было в прошлом году?

- Очень много было открытий. Мы так живем, что общение с любым новым произведением это всегда открытие. Вот любую музыку берешь, доносишь ее до сцены, и это открытие каждый раз. То есть, на каждом концерте это счастье — ты что-то открываешь для себя, для публики.

- Ты отдыхаешь? И где обычно?

- Удается отдохнуть из законного отпуска неделю с хвостиком от силы. Последние два года мы с семьей полюбили Абхазию. И не просто Абхазию, а один конкретный город — Новый Афон. И прошлым летом, и позапрошлым летом мы отдыхали в Новом Афоне. Не знаю, то ли монастырь замечательный так привлекает.

- Расскажешь какой-нибудь анекдот интересный, веселый?

- Из музыкальной сферы вообще масса анекдотов. Больше всего анекдотов про альтистов и дирижеров. Про дирижеров есть такой мудрый анекдот, он философский: молодой дирижер все время посещал все репетиции и концерты выдающегося мэтра, великого маэстро, чтобы узнать секрет его мастерства. Он пытался ему подражать, у него ничего не получалось. Но он заметил, что перед каждым концертом маэстро вынимает из кармана фрака листочек бумажки, внимательно читает его, кладет, после этого гениально совершенно дирижирует. И когда умер великий маэстро, молодой дирижер сделал все, чтобы получить фрак — то ли он был выкуплен с аукциона, то ли достался по наследству. В общем, этот фрак заветный, где лежала эта бумажка, он достался молодому. Тот приносит его домой. С замиранием сердца вынимает эту бумажку из кармана, открывает ее, а там написано: «Первые скрипки — слева, вторые — справа». И все.

- На этой оптимистичной ноте мы сегодня, пожалуй, закончим. Спасибо тебе большое за беседу.

- Спасибо.

- До свидания.

Интервьюер - Алексей Шляпужников, фото - Дмитрия Резникова
Видео можно увидеть, перейдя по ссылке: Интервью Артема Маркина